Зарубежная музыка

Первая симфония, написанная 28-ми летним композитором, поражает своим лиризмом и красочной мелодикой. Уже в первой части слушатель становится участником необыкновенной прогулки на русской тройке. Ощущения почти осязаемые. Бег лошадей то ускоряется, то стихает. Дорога то петляет по лесу, то вдруг неожиданно выходит в чистое поле. Снег и солнце! Упоение жизнью. Вторая часть начинается медленным, затаённым вступлением, как рассказ о чём-то интимно-сокровенном. Затем вступает дивной красоты мелодия, излагаемая гобоем. Его монолог сопровождают лёгкие пассажи флейт, вносящие в музыку некую полётность. Мелодия широко распевается, из одного её мотива вырастает следующая лирическая тема. Чайковский передаёт мелодию различным группам инструментов. Музыка становится вся более эмоциональной, напряжение нарастает. И наконец заключительная волна нарастания приводит к кульминации: драматической развязке, после чего наступает быстрый спад звучности. Всё затихает. Третья часть - скерцо - начинается лёгким толчком флейт и кларнетов. Основная мелодия излагается скрипками в прихотливом ритме. Движение легко, полётно, устремлённо. Средний раздел скерцо - бытовой лирический вальс. Четвёртая часть - финал. Яркая картина народного массового праздника. В основе финала лежит мелодия народной песни "Я посею ли, млада", распространённая в городе под названием "Цвели цветики". Завершается симфония очень ярко, колокольно-празднично, утверждая радостное ликующее настроение. Литература, поэзия, живопись и просто отдельные события нашей жизни очень часто являются источником вдохновения композиторов. Между властителями двух итальянских городов Римини и Равенны существовала давняя вражда. Наконец, раздор был улажен, и для укрепления отношений между домами решили поженить детей. Женихом избрали старшего сына властителя Римини - Джованни, по прозвищу "Калека". Но вряд ли прекрасная Франческа захотела бы выйти замуж за хромого, некрасивого Джованни, к тому же известного своим свирепым нравом. Чтобы не расстроить сделку отцы прибегли к хитрости: для заключения брачного договора в Равенну прибыл младший брат Джованни - красавец Паоло. Юная невеста приняла его за будущего мужа и страстно полюбила. Ничего не подозревавшая несчастная девушка была увезена в Римини, где и узнала об обмане. Узы брака не смогли охладить страсть Франчески к брату своего законного супруга, и влюбленные стали встречаться тайно. Узнав о тайных встречах, Джованни установил за ними слежку. Однажды, сделав вид, что уезжает по делам, коварный муж неожиданно вернулся и застал влюбленных врасплох за чтением книги. В припадке гнева Джованни бросился на брата с ножом, но смертельный удар приняла Франческа. Не раздумывая, она закрыла возлюбленного Паоло своим телом, но ослепленный горем и яростью, Джованни добил брата вторым ударом ножа. Возможно, эта грустная история любви так и осталась бы за стенами старой крепости, если бы не современник Франчески и Паоло - Данте Алигьери. Путешествуя по кругам Ада в "Божественной комедии", он увидел мужчину и женщину, так и не разомкнувших объятий в вечном вихре Дьявольского огня. Любовь привела их прямо в объятия смерти, и теперь они вместе делили страдания Ада. Чайковский, прочитав "Божественную комедию" Данте, был поражён образом Франчески и создал симфоническую фантазию "Франческа да Римини". Сильнейшее впечатление произвели на композитора не только стихи Данте, но и иллюстрации Густава Доре. Литературная программа, помещенная Чайковским в автографе партитуры, подробно излагает содержание произведения. Данте, сопутствуемый тенью Вергилия, спускается во вторую область адской бездны. Воздух здесь оглашен стенаниями, воплями и криками отчаяния. Среди могильного мрака рвётся и мечется буря. Адский вихрь неистово мчится, унося в своем диком кружении души людей, разум которых помрачила в жизни любовная страсть. Я там, где свет немотствует всегда И словно воет глубина морская, Когда двух вихрей злобствует вражда. То адский ветер, отдыха не зная, Мчит сонмы душ среди окрестной мглы И мучит их, крутя и истязая. Когда они стремятся вдоль скалы, Взлетают крики, жалобы и пени, На господа ужасные хулы. И я узнал, что это круг мучений Для тех, кого земная плоть звала, Кто предал разум власти вожделений И как скворцов уносят их крыла, В дни холода, густым и длинным строем, Так эта буря кружит духов зла Туда, сюда, вниз, вверх, огромным роем; Там нет надежды на смягченье мук Или на миг, овеянный покоем. Чайковский мастерски рисует адские вихри и стоны грешников, используя в оркестре уменьшенные септаккорды, интонации lamento, бурные пассажи. Из бесчисленного множества кружащихся душ внимание Данте привлекают две летящие в объятиях друг друга прекрасные тени Франчески и Паоло. Потрясенный раздирающим душу видом этой юной четы теней, Данте призывает их и просит поведать, за какое преступление они подверглись столь ужасному наказанию. Тень Франчески, обливаясь слезами, рассказывает свою печальную историю: "Тот страждет высшей мукой, Кто радостные помнит времена В несчастии; твой вождь тому порукой. Но если знать до первого зерна Злосчастную любовь ты полон жажды, Слова и слезы расточу сполна. В досужий час читали мы однажды О Ланчелоте сладостный рассказ; Одни мы были, был беспечен каждый. Над книгой взоры встретились не раз, И мы бледнели с тайным содроганьем; Но дальше повесть победила нас. Чуть мы прочли о том, как он лобзаньем Прильнул к улыбке дорогого рта, Тот, с кем навек я скована терзаньем, Поцеловал, дрожа, мои уста. И книга стала нашим Галеотом! Никто из нас не дочитал листа". Рассказ Франчески Чайковский поручил кларнету, играющему в том регистре, который своим мягким, глубоким тембром напоминает звучание человеческого голоса. Певучесть темы сродни русской песенности. Соло кларнета - изумительный образец выразительной, протяжённой и страстной кантилены. Тема начинается просто и печально, а затем постепенно вырастает в подлинный гимн любви. "Роковой" удар прерывает этот лирический эпизод. В оркестре вновь появляются мотивы Ада. Закончив свой рассказ, Франческа в объятиях своего Паоло снова уносится неистовым и дико мятущимся вихрем. Фантазия завершается потрясающим по силе финалом.

Earth, Wind & Fire - американская группа, играющая музыку в стиле фанк соул и диско. На ранних альбомах чувствуется сильное влияние рок-музыки. Группа временами использовала и латиноамериканские ритмы. Основана в 1969 году в Чикаго. Ей принадлежат такие известные хиты, как «Fantasy», «September», «Shining Star», «Let’s Groove» и др. Artist: Earth Wind & Fire Label: Sony Music Cmg

Возвращение великого дуэта - Аль Бано и Ромина Пауэр представляют свой новый альбом!

Round The Edges

Revel In Time

digipak. On January 19th, 2018 Metal Blade Records will re-release two of FATES WARNING's favourites, namely' Perfect Symmetry' (1989) and' Parallels' (1991)! The Vinyl Re-Issues are part of the Metal Blade Originals series. Both' Perfect Symmetry' and' Parallels' come in 400g spine sleeves (insideout print) with 60x60cm double-sided artwork posters and 250g inserts. Both albums have been missing a vinyl remastering by Patrick W. Engel. The CDs are 4-sided digipacks with poster booklets and contain five bonus tracks each! Record Label: Metal Blade Style: Heavy Metal

Dance - Remastered Digipak Edition

|

Тридцать две сонаты Бетховена демонстрируют все, на что было способно фортепиано его эпохи, и даже несколько более того. В начале 19-го века с изготовлением этих инструментов экспериментировали десятки мастеров; диапазон хаммер-клавира увеличивался, механика совершенствовалась, – и Бетховен, пока совсем не потерял слух, был в курсе всех новшеств. Он был знаком со многими мастерами, давал им советы, принимал (или не принимал) в дар их инструменты и сочинял с учетом открывающихся новых возможностей – а точнее, с некоторым их превышением. Это «превышение» можно оценить, если услышать его сонаты на нежных пианофорте, для которых они написаны: под натиском «Патетической» или «Аппассионаты» старинный хаммер глухо стонет и ходит ходуном, его струны, вздрагивая, готовы оборваться. Современным роялям все это нипочем, кавардак уменьшенных септим легко поглощается мягким бархатом, чугунная рама выдерживает набеги самых буйных октав, и Бетховен оказывается вполне аккуратным фортепианным композитором. В этом есть некоторая неправда, что, наверное, стоит помнить, слушая его опусы в исполнении на современном рояле фирмы Фациоли. Это четвертый альбом из серии, в которой все сонаты Бетховена исполняет Игорь Четуев; порядок записи произведений абсолютно произвольный, серия начинается Сонатами №7 (ре мажор), №23 (фа минор, «Аппассионата») и №26 (ми-бемоль мажор, «Прощание»). Для Бетховена с «Аппассионатой» многое скорее закончилось, чем началось. Об этой сонате сложилось невероятное количество преданий, а некоторые факты ее «биографии» так и зовут к толкованиям. Например, в книге Антона Шиндлера, который близко знал Бетховена, есть следующий эпизод: «Однажды я рассказал мастеру о том глубоком впечатлении, которое производят его сонаты ре минор и фа минор […], и, заметив, что он в хорошем настроении, попросил его дать мне ключ к пониманию этих сонат. Он ответил: «Просто прочтите «Бурю» Шекспира». Этому рассказу мы обязаны тем, что едва ли не каждый исследователь, занимаясь сонатой №17 или №23, пытается найти в них нечто общее с Шекспиром. Оно, однако, настолько неочевидно, что многие приходят в недоумение: ни слогом, ни образами, ни сюжетом шекспировская пьеса не напоминает бетховенские сонаты. Тут, правда, стоит оговориться: Антон Шиндлер известен как фальсификатор и повествователь с крайне сомнительной репутацией, поэтому вполне возможно, что его рассказ лишь апокриф. Но если обратиться к тому времени, когда была создана «Аппассионата», то можно увидеть, что бурь вокруг нее было несколько. Бетховен написал это произведение в 1804 –1805 годах, опубликовал в 1807. Названия у сонаты не было, она стала «Аппассионатой» уже после смерти автора (ее по собственному желанию снабдил таким заголовком один из гамбургских издателей). Осенью 1806 года Бетховен поссорился со своим покровителем, князем Лихновским. Он тайком бежал из имения этого мецената, оставив ему знаменитую записку: «Князь! Тем, что Вы собой представляете, Вы обязаны случаю и происхождению; я же достиг всего сам. Князей были и будут тысячи, Бетховен же только один» (автограф не сохранился, но полагают, что текст подлинный). С Лихновским они никогда больше не виделись и никогда не пытались примириться. За порогом княжеской резиденции Бетховена ждала еще одна буря: ливень был сильнейший, так что композитор вымок до нитки. По-видимому, именно тогда пострадал автограф Сонаты фа минор, который был у него с собой. Эта чистовая рукопись предназначалась для издательства; она сохранилась, и факсимиле позволяет увидеть следы дождя. Наконец, по-видимому, была еще одна «буря». Бетховен очень дружил с семейством Брунсвиков – он с удовольствием общался с графом Францем и его сестрами. Жозефину и Терезу он знал с той поры, когда они, еще девочками, покинув трансильванскую деревню, первый раз приехали в Вену. Жозефину вскоре выдали замуж, против ее воли, но муж через несколько лет умер. Она осталась с четырьмя детьми на руках, больная, в крайне подавленном состоянии. Бетховен стал давать ей уроки, они виделись каждый день, и нежное взаимное восхищение быстро обратилось в нечто большее. Тем не менее, их отношения в 1807 году разрушились, и «Аппассионата», созданная в годы их свиданий, посвящена не Жозефине, а ее брату. Возможно, это посвящение было предлогом для того, чтобы последний раз обратиться к графине. Как только соната вышла из печати, Бетховен отослал Жозефине один экземпляр и попросил передать его Францу. Короткая сопроводительная записка заканчивается словами: «Вы хотите, чтобы я Вам сказал, как мне живется. Более трудного вопроса передо мною нельзя было поставить, и я предпочитаю не отвечать на него, чем ответить слишком правдиво. Прощайте, дорогая Ж[озефина]. Как всегда Ваш, навеки Вам преданный Бетховен». Это было его последнее письмо графине. Упомянутые события не имеют отношения к Шекспиру. Но есть одна загадочная случайность, которая действительно придает «Аппассионате» некоторое сходство с его пьесой. Те, кто полагают, что «Бурю» написал актер Вильям Шекспир, замечают, что это едва ли не самое последнее его произведение. Закончив ее, он уехал из Лондона, и больше почти ничего не создал. Поэтому слова Просперо, который собирается сломать свой жезл, утопить магические книги и таким образом лишить себя волшебной силы, воспринимают как намек автора – он дает понять, что собирается умолкнуть. Странное совпадение: завершив «Аппассионату», Бетховен, хотя и не перестал создавать музыку, но в течение пяти лет не писал сонат для фортепиано. Для него это был очень большой, очень значительный перерыв. А через пять лет, в 1809 году, появилось то самое письмо Гертелю, в котором он, скрепя сердце, обещает выслать ему несколько фортепианных произведений. Все три новые сонаты (№№24–26) написаны в мажоре и настолько вдохновенны, что их никак нельзя счесть за неохотную дань публике. На титульном листе автографа Сонаты №26 есть надпись: «Прощание. Вена, 4 мая 1809 года. На отъезд его императорского высочества глубокочтимого эрцгерцога Рудольфа». Эрцгерцог был сыном Леопольда II и младшим братом императора Франца. Бетховен преподавал ему композицию и фортепиано и относился к нему с нескрываемым теплом. Когда они познакомились в одном из венских салонов (это был 1804 или 1805 год), эрцгерцог был еще подростком, но, по-видимому, Бетховена что-то в нем привлекло, и дружба их продлилась до самой смерти композитора. В начале мая 1809 г. наполеоновские войска вот-вот должны были войти в Вену, и семья Габсбургов спешно собиралась бежать. Первую часть будущей сонаты Бетховен подарил его высочеству вечером накануне их отъезда (поэтому и «Прощание»). Через неделю город был сдан, но ни в шаловливой первой части, ни в двух следующих нет ни звука о войне: в сонатах об этом не писали. Есть уникальное доказательство того, что Бетховен в данном случае категорически не хотел, чтобы произведение соотносили с историческими событиями. Когда Гертель издал его с названием на французском (а не на немецком, как было у Бетховена), автор прислал ему негодующую отповедь: «"Lebe wohl" – это совсем не то же самое, что "les adieux". Первое обращено из глубины сердца лишь к кому-то одному; второе же – целому собранию, целым городам». Он не хотел обращаться к целому собранию или городам: в его образцовой сонате соблюдены все правила хорошего тона, и Бетховен очень заботился о том, чтобы его правильно поняли. Части 26-й Сонаты называются «Прощание», «Разлука» и «Свидание». Это единственная фортепианная соната, в которой Бетховен, словно уступая Руссо, дал название каждой части. Если принять на веру шиндлеровский рассказ об «Аппассионате», то можно заключить, что Бетховен не особенно охотно предоставлял «ключи» к пониманию своей музыки даже друзьям. Однако настойчивый Шиндлер, будучи отослан к «Буре» Шекспира, не прекратил расспросов и в тот же день был удостоен подробного рассказа о Largo, второй части Сонаты №7. «Он сказал, что время, когда он написал наибольшую часть своих сонат, было поэтичнее и теплее теперешнего (1823), поэтому пояснения насчет идеи были не нужны. Каждый, продолжал он, чувствовал в этом Largo изображение душевного состояния меланхолика со всевозможными различными оттенками света и тени в картине меланхолии». Приводя этот эпизод, Лариса Кириллина, автор изумительной книги о классическом стиле, замечает что в данном случае Шиндлеру, скорее всего, можно поверить: рожденный в моравской деревне в 1795 г., он не мог с ностальгией вспоминать венские салоны того времени. Она пишет далее о том, что «меланхолия» в конце 18 века была на удивление общительным чувством: это было страдание, стремящееся не к уединению, а к целительным беседам и сердечному пониманию. Искомое понимание и утешение дается в следующей части сонаты, дивном ре-мажорном Менуэте, в котором уже как будто слышны будущие мажорные темы Чайковского и раннего Скрябина. Четырехчастная Седьмая соната вообще невероятно богата по стилю. В начальном Presto на пути к побочной вдруг возникает си-минорная мелодия в духе Шуберта. Этот «музыкальный момент» длится всего несколько тактов – возможно, потому, что у автора еще очень много идей: сначала он пишет имитации, затем гаммы, которые все никак не могут разразиться каденцией, затем говорливые каденции и теребящее их стаккато (кто-то норовит улизнуть, не выдержав церемонных прощаний?), наконец, долгую прогулочную пробежку по всему звукоряду доминанты, – и это только экспозиция. По мотивам сонаты можно написать роман, с бытовыми и мистическими сценами, райским пейзажем и суматошным финалом. Что же сказали о ней критики? В лейпцигской «Всеобщей музыкальной газете» вышла подробная рецензия, уверяющая в гениальности Бетховена, но испуганная вольностями его фантазии: «Надо бы господину Бетховену несколько поостеречься излишне свободной иной раз манеры письма», – опасливо восклицает безымянный автор. Немного позднее, говоря о Квартете op.74, его коллега выскажется в том же духе, но более резко: «Пишущий эти строки, однако, должен откровенно признаться: он не хотел бы, чтобы, идя по такому пути, инструментальная музыка потеряла бы самое себя». Сейчас эти цитаты, возможно, вызовут улыбку; оба критика сполна уже получили упреков в недальновидности, – но они, возможно, заслуживают совсем другой оценки. В то время еще казалось возможным удержать неясные по смыслу жанры в границах разумного, в пределах тщательно собранных и систематизированных правил. Казалось, что иначе, неровен час, – и квартеты вместе с сонатами перестанут вести к благородным решениям, а вместо этого приведут – кто знает куда? Долго выстраиваемый музыкальный порядок грозил серьезно измениться в произведениях Бетховена, и строители (и стражи) не могли не горевать. Едва ли правильно приписать их замечания близорукой придирчивости, – скорее, это говорит прозорливая тревога за судьбу любимого искусства. Критики не знали, что музыка потеряет «саму себя» и всякую покорность разуму не в сочинениях Бетховена, а несколько позже, и, послушав его сонаты и квартеты, испуганно били в набат. Но напрасно они боялись верного Бетховена: легко сметая теоретические нормы, он никогда не предавал идеалов Просвещения и, стремясь облагораживать сердца, заботливо вел их к радости. Анна Андрушкевич Буклет диска "Ludwig van Beethoven. Complete Piano Sonatas, vol.1. IGOR TCHETUEV"

Расширенное переиздание с бонусными треками классики Pearl Jam 1994 года, альбома Vitalogy

CD, Album