4 миллиона музыкальных записей на Виниле, CD и DVD

Музыка и песни Shostakovich, Dmitri / Шостакович Дмитрий

Сортировать по: По популярности По дате релиза По цене
65 CDs
Есть в наличии
338878 руб.

Артикул: CDVP 1422001

EAN: 8808678121834

Состав: 65 CDs

Состояние: Новое. Заводская упаковка.

Дата релиза: 20-11-2013

Лейбл: Westminster

Показать больше

Жанры: Orchesterwerke  Балет/Танец  Концерт  Марши, Вальсы, Танцы, другие Оркестровые миниатюры  Музыка к театральному спектаклю  Оркестровые произведения  Произведения для солиста с оркестром  Серенады и Дивертисменты  Симфоническая музыка  Увертюра  Хоровые произведения / Произведения для хора и солистов 

Хит продаж
-15%
CD
Есть в наличии
4199 руб.
3564 руб.
Хит продаж
84CDs, 1DVD
Есть в наличии
175678 руб.

Артикул: CDVP 186870

EAN: 0886979163126

Состав: 84CDs, 1DVD

Состояние: Новое. Заводская упаковка.

Дата релиза: 11-10-2010

Лейбл: PepperCake

Показать больше

Жанры: Orchesterwerke  Арии / Вокальные миниатюры  Арии и сцены из опер  Балет/Танец  Духовная музыка (Страсти, Мессы, Реквиемы и т.д.)  Концерт  Марши, Вальсы, Танцы, другие Оркестровые миниатюры  Музыка к театральному спектаклю  Опера, интермедия, серената  Оркестровые произведения  Произведения для солиста с оркестром  Симфоническая музыка  Увертюра 

Это полное издание содержит все записи знаменитого дирижера (1867-1957), сделанные для лейбла RCA, в том числе с Нью-Йоркским филармоническим оркестром, Филадельфийским оркестром, Симфоническим оркестром NBC и Симфоническим оркестром Би-би-си. Издание включает записи с 1920 (моно, с Ла Скала) по 1954 год, а также 2 диска с Симфоническим оркестром Би-би-си, записанные в то время для HMV. Буклет в твердой обложке, прилагаемый к изданию, содержит тексты биографов Тосканини Мортимера Ф. Франка и Михаэля Штегеманна, а также полную дискографию. Бонусный DVD "The Maestro" дает хорошее представление о жизни и творчестве легендарного дирижера.

Все записи включены в бокс в максимально возможном ремастированном варианте.

Отзывы

,,(...) Тосканини предстает перед нами сегодня как один из пророков "оригинального звука": одержимый, страстный искатель истины, чьи записи до сих пор проникают в душу и электризуют. Он и по сей день остается эталоном, огонь его музыки по-прежнему горит ярко" (stereoplay, июль 2012 г.)
Хит продаж
-17%
51 CDs
Есть в наличии
60499 руб.
50397 руб.

Артикул: CDVP 2573427

EAN: 0028947867784

Состав: 51 CDs

Состояние: Новое. Заводская упаковка.

Дата релиза: 06-12-2019

Лейбл: Decca France

Показать больше

Жанры: Klavier- und Cembalomusik  Вокальный цикл  Камерная и инструментальная музыка  Концерт  Песни / Романсы  Произведения для солиста с оркестром  Фортепьянные дуэты / Ансамбли для нескольких пианистов  Фортепьяно соло 

Сольные сочинения, камерная музыка, концертный репертуар - везде пианист Святослав Рихтер чувствовал себя музыкально комфортно. В следующем году мы отмечаем его 100-летие в память о великом артисте, но благодаря своему необыкновенному таланту он уже давно сделал себя бессмертным, записав множество блестящих пластинок и поставив себе неизменные музыкальные памятники. Компании Decca, Philips и Deutsche Grammophon совместно выпускают бокс-сет с полными записями Святослава Рихтера.

Филигрань Fingerspitzengefühl

Святослав Рихтер - виртуозный художник звука, который с чуткой интуицией извлекает из черно-белых клавиш тысячи красок. Незабываема его интерпретация Концерта для фортепиано с оркестром № 1 си-бемоль минор Чайковского с Венским филармоническим оркестром под управлением Герберта фон Караяна, а также запись Концерта для фортепиано с оркестром ля минор Роберта Шумана. Святослав Рихтер охватывает широкие романтические дуги с органичной выразительностью, которая никогда не обрывается. Но и в малых формах пианист чувствует себя как дома. Красивейшим великолепием блеснула рихтеровская версия "Винтеррейза" Франца Шуберта с тенором Петером Шрайером. в "Знойном утре" пальцы Святослава Рихтера вихрем пронеслись по клавишам, чтобы затем создать совершенно новые эмоции в "Täuschung" с восхитительно нежным и напряженным звуковым оформлением. Рихтер предпочитал играть концерты при приглушенном свете, чтобы создать интимную атмосферу, в которой он мог бы полностью погрузиться в музыку. "Рихтер - гигантский музыкант, - говорил его коллега Артур Рубинштейн, - он играет на рояле, и рояль отвечает ему. Он поет вместе с роялем"

Движущиеся снимки

К счастью, на 51 компакт-диске удалось запечатлеть для вечности множество уникальных музыкальных моментов благодаря живым записям. Выступив 25 февраля 1958 года в Софии (Болгария) с сольным концертом, исполнив "Картинки с выставки" Модеста Мусоргского, 43-летний Святослав Рихтер публично продемонстрировал свой необыкновенный талант и окончательно утвердился в статусе одного из самых уважаемых пианистов своего времени. Уже будучи знаменитостью у себя на родине, в 1960 году он впервые получил разрешение на поездку на Запад. 19 октября 1960 года состоялся его легендарный дебют в нью-йоркском Карнеги-холле. Но только после 1971 года Святослава Рихтера можно было увидеть вживую в Германии.

Музыкальными изюминками издания Рихтера, безусловно, являются записи Концерта для фортепиано с оркестром № 2 Сергея Рахманинова под управлением Станислава Вислоцкого и Фортепианного концерта Бенджамина Бриттена под управлением самого композитора. Концерт Рахманинова начинается с призрачного Moderato. Перед интенсивностью игры Рихтера невозможно устоять с первой секунды, а богатое, звучное звучание струнных сразу же притягивает к себе, притягивает кожей и волосами. Благодаря высокой эмоциональной выразительности, красота звучания сразу же проникает в душу. Здесь не просто играют, здесь празднуют и живут музыкой.

Сложное и эффектное произведение Бриттена Рихтер также исполняет с мощным апломбом. Британский композитор и Святослав Рихтер были страстными камерными музыкантами и часто выступали вместе. Издание включает два бонусных диска с совместными записями Шуберта в четыре руки, сделанными в 1960-х годах. Записи виолончельных сонат № 4 и № 5 Бетховена с виолончелистом Мстиславом Ростроповичем - это не только музыкальные свидетельства высочайшего уровня, но и фрагмент истории музыки, демонстрирующий огромное значение Святослава Рихтера в музыкальном мире XX века.

Стильный буклет на немецком, английском и французском языках содержит множество редких фотографий и эссе американского музыкального критика и пианиста Джеда Дистлера, которое прекрасно завершает посвящение Святославу Рихтеру.
Хит продаж
3 CD
Есть в наличии
13949 руб.

Артикул: CDVP 515721

EAN: 4988006895133

Состав: 3 CD

Состояние: Новое. Заводская упаковка.

Дата релиза: 01-01-2012

Лейбл: EMI Japan

Показать больше

Жанры: Камерная и инструментальная музыка  Концерт  Фортепьянные дуэты / Ансамбли для нескольких пианистов  Фортепьяно соло 

1 CD
Есть в наличии
5649 руб.
мгк 035 Год выпуска: 1999 1950-е и 1960-е годы были временем небывалого расцвета исполнительского искусства. Искусство многих замечательных музыкантов той поры ныне стало достоянием истории, стало легендой. Редкие документальные фонограммы с записями их концертов сохранены в фонде Московской государственной консерватории. Они запечатлели часть славной истории самой консерватории и, одновременно, являются значительной общенациональной культурной ценностью. Качество этих фонограмм различно. Иногда для записи вынужденно использовалась недоброкачественная магнитная лента, иногда все технические средства не соответствовали высокому художественному уровню концерта. Но несмотря на значительные, иногда неисправимые дефекты, они сохранили до наших дней искусство выдающихся музыкантов прошедших лет, «остановили» неповторимое мгновение. Ныне, после необходимой восстановительной работы, некоторые из этих фонограмм составили основу серии компакт-дисков, подготовленных студией Московской консерватории. Один из великих музыкантов XX века, Давид Федорович Ойстрах своим творчеством составил эпоху в скрипичном искусстве. В идеальной гармонии были у него редкостное чувство формы и та, присущая ему одному, исполнительская интонация, благодаря которой он безошибочно находил «ключ» к воплощению музыки самых разных эпох и стилей, и, в то же время, всегда оставался самим собой. «Я пытаюсь выполнить мое предназначение художника и надеюсь еще многим людям открыть богатый мир музыки. Для этого я живу», – вот творческое кредо великого скрипача. Он родился 30 сентября 1908 года в Одессе. В пятилетнем возрасте начал учиться игре на скрипке у профессора Петра Соломоновича Столярского. В 1924 году дал свой первый сольный концерт. С этого времени начинает концертировать в различных городах СССР. В 1928 году приезжает в Москву. В 1930-х годах Давид Ойстрах с блеском выступает на конкурсах музыкантов-исполнителей, его имя узнают за пределами родины. В 1935 году он завоевывает первую премию на II Всесоюзном конкурсе в Ленинграде, через несколько месяцев получает вторую премию на Международном конкурсе скрипачей в Варшаве. В 1937 году Давид Ойстрах побеждает на конкурсе скрипачей в Брюсселе. После трудных военных лет, когда скрипач дал множество концертов на фронте, в частности, и в блокадном Ленинграде, он исполняет в сезоне 1946/47 годов в Москве грандиозный цикл программ – «Развитие скрипичного концерта». Вскоре начинается и зарубежная концертная деятельность артиста. Он выступал на фестивале «Пражская музыкальная весна», участвовал в торжествах по поводу двухсотлетия смерти И. С. Баха в Лейпциге (1950 год). В 1955 году впервые выступил в Японии и в США. Его концертам в европейских странах, в Канаде и в Австралии сопутствовали неизменный горячий прием публики, восторженные отзывы прессы. Его искусству воздавали должное величайшие музыканты Запада – Пабло Касальс и Иегуди Менухин, Отто Клемперер и Пауль Хиндемит, Фриц Крейслер и Герберт фон Караян. Вместе с пианистом Львом Обориным и виолончелистом Святославом Кнушевицким Давид Ойстрах основал ставший знаменитым ансамбль (у публики он получил «неафишное» название «Трио Давида Ойстраха»). Ансамбль существовал с 1940 года до кончины Святослава Кнушевицкого (1963 г.). Трио выдающихся музыкантов послужило основой для исполнения ансамблевой музыки разных составов – к ним примыкали видные исполнители на различных инструментах. Кроме того, Ойстрах выступал и записывался вместе с такими выдающимися музыкантами, как пианисты Константин Игумнов и Александр Гольденвейзер, Пауль Бадура-Скода, альтист Рудольф Баршай, скрипачи Иегуди Менухин и Исаак Стерн. В 1960-х годах среди его партнеров – Святослав Рихтер, Мстислав Ростропович. С 1962 года Давид Ойстрах выступал и как дирижер. Свой богатый симфонический репертуар Ойстрах-дирижер исполнял с такими прославленными оркестрами, как Венский филармонический, Амстердамский Concertgebouw, Берлинский филармонический, Лондонский симфонический, Кливлендский, Дрезденская Staatskapelle, Симфонический оркестр Ленинградской филармонии и иные ведущие оркестры Европы и Америки. Давид Ойстрах был и великолепным педагогом. С 1934 года он преподавал в Московской консерватории, с 1939 года был ее профессором. В ряду его учеников замечательные скрипачи: Игорь Ойстрах, Валерий Климов, Виктор Пикайзен, Олег Каган, Гидон Кремер, Лиана Исакадзе и другие. Лучшие композиторы XX века доверяли Давиду Ойстраху первым исполнить их значительнейшие произведения. Ему посвящены скрипичные концерты Мясковского и Хачатуряна, две скрипичные сонаты Прокофьева, два концерта и скрипичная соната Шостаковича. Давид Федорович Ойстрах скоропостижно скончался после концерта в Амстердаме 24 октября 1974 года. Лев Николаевич Оборин (1907-1974), выдающийся пианист и мастер камерного ансамбля, был учеником знаменитого русского музыканта, одного из главных представителей московской фортепианной школы Константина Николаевича Игумнова. Оборину были суждены ранний большой успех, ранняя слава. В 1927 году он побеждает на международном конкурсе имени Шопена в Варшаве, через три года начинает преподавать в Московской консерватории, становится ассистентом своего учителя и уже в 1935 году, всего в 28 лет, Оборин получает звание профессора. Репертуар Оборина никогда не был всеохватным, но отличался внутренним масштабом и глубиной постижения наследия Шопена, Шумана, Листа, Чайковского, Рахманинова. Отдельной составной частью репертуара Оборина было исполнение новых произведений, в основном, московских композиторов, ему посвящен фортепианный концерт Хачатуряна. В своем искусстве Оборин никогда не претендовал на концептуальную усложненность, повышенный интеллектуализм. Его игра отличалась естественностью, искренностью, ясностью и простотой, покоряла теплотой чувств. Концертная деятельность пианиста из-за болезни закончилась еще в 1960-х годах после почти сорока лет выступлений на родине и за ее пределами. Расцвет искусства Оборина приходится на 1930-е – 1950-е годы. К сожалению, в эти годы он мало записывался как солист, основные его записи представлены ансамблями. Как педагог, Оборин был весьма значительной величиной, хотя работал в Московской консерватории, когда в ней процветали школы великих пианистов педагогов Генриха Нейгауза, Самуила Фейнберга, Александра Гольденвейзера. Оборин был продолжателем школы Константина Николаевича Игумнова и передал традиции этой школы таким известным ныне, либо громко заявившим о себе пианистам, как Михаил Воскресенский, Олег Бошнякович (занимавшийся у Оборина перед аспирантурой после кончины Игумнова) и Екатерина Новицкая. Сонатный дуэт Давид Ойстрах – Лев Оборин был едва ли ни самым выдающимся из подобных содружеств выдающихся музыкантов не только в нашей стране, но и в мире. Записям дуэта Оборин – Ойстрах суждена долгая жизнь. Так, полный комплект скрипичных сонат Бетховена и ныне распространен по всему миру. Известность Оборина, как великолепного партнера в скрипичном сонатном репертуаре была достаточнo широка уже в 1940-х годах. Когда в конце 1945 года в Москву прибыл знаменитый Иегуди Менухин, его пожелание иметь партнером в исполнении сонат Франка и Дебюсси именно Льва Оборина было воспринято как нечто само собой разумеющееся. В 1946 году Оборин играл скрипичные сонаты с посетившим Москву другим великим музыкантом – Джордже Энеску. Святослав Николаевич Кнушевицкий (1907–1963) был лучшим учеником (наряду с обучавшимся позднее Мстиславом Ростроповичем) замечательного виолончелиста, профессора Московской консерватории Семена Матвеевича Козолупова (1884–1961). По окончании консерватории стал солистом оркестра Большого театра. В 1933 году Кнушевицкий получил первую премию на Всесоюзном конкурсе музыкантов-исполнителей. С 1941 года Кнушевицкий работал в Московской консерватории, был ее профессором с 1950 года. В числе его учеников известные виолончелисты следующего поколения Михаил Хомицер и Евгений Альтман. Один из лучших виолончелистов русской школы, Кнушевицкий был выдающимся мастером и в крупных формах (не случайно он был вдохновителем создания посвященных ему виолончельных концертов таких выдающихся композиторов, как Николай Яковлевич Мясковский и Арам Ильич Хачатурян), и в миниатюре. Сонатный дуэт Лев Оборин – Святослав Кнушевицкий в свое время не имел себе равных, как позднее дуэт Святослав Рихтер – Мстислав Ростропович. Фортепианное трио Лев Оборин – Давид Ойстрах – Святослав Кнушевицкий вошло в историю, как самый значительный ансамбль подобного рода среди наших музыкантов. Это также одно из лучших фортепианных трио в мировой истории исполнительского искусства. Наши музыканты имели перед собой великий образец – знаменитый ансамбль Альфред Корто – Жак Тибо – Пабло Касальс, действовавший в 1920–1930 годы и оставивший несколько записей, свидетельствующих и поныне об их неувядаемом искусстве. Нечто подобное можно сказать и о ансамбле выдающихся московских музыкантов – трех профессоров Московской консерватории. Их искусство сохранено в ряде великолепных записей для грампластинок и радиовещания. В 1950-е годы в Англии концерном EMI были записаны в исполнении Оборина – Ойстраха – Кнушевицкого несколько трио (Бетховен, Шуберт), а также Тройной концерт Бетховена с оркестром Philharmonia и дирижером сэром Малколмом Сарджентом. Это косвенное свидетельство заслуженного авторитета, который приобрели выдающиеся музыканты из Москвы. Квартет имени Бородина – лучший московский струнный квартет (после того, как в 1960-х гг. стала клониться к закату деятельность знаменитого квартета имени Бетховена). В первом составе «бородинцев» (имя великого Бородина появилось в названии квартета в 1955 году) работали музыканты, со временем покинувшие СССР. Личностью, ставшей связующей, передавшей единство исполнительского стиля и волевой характер ансамбля второму составу квартета, стал виолончелист Валентин Берлинский. Первый состав «бородинцев» оставил ряд первоклассных записей, некоторые из них известны во всем мире. Эта программа вдвойне уникальна: впервые на CD «живые» (записанные не в студии, а непосредственно во время концерта) фонограммы прославленных музыкантов, профессоров Московской консерватории Льва Оборина, Давида Ойстраха и Святослав Кнушевицкого при участии знаменитого квартета; впервые на CD произведения, ранее неизвестные в их интерпретации. Эти исполнения Трио Шостаковича и Концерта Шоссона не слышал доселе никто, кроме тех, кому посчастливилось быть на самих концертах в Малом зале Московской консерватории в начале сезона 1960 года. Исполнители: Давид Ойстрах, скрипка Лев Оборин, фортепиано Святослав Кнушевицкий, виолончель Квартет имени Бородина: Ростислав Дубинский, скрипка I; Ярослав Александров, скрипка II; Дмитрий Шебалин, альт; Валентин Берлинский, виолончель Композиторы: Э. Шоссон (1855–1899) Д. Д. Шостакович (1906–1975)
Хит продаж
12 CD
Есть в наличии
25140 руб.

Артикул: CDVP 517734

EAN: 0886973055427

Состав: 12 CD

Состояние: Новое. Заводская упаковка.

Дата релиза: 01-01-2008

Лейбл: Sony-BMG Classics (Sony, RCA, DHM)

Показать больше

Жанры: Камерная и инструментальная музыка  Концерт  Произведения для солиста с оркестром 

-31%
Super Audio CD
Есть в наличии
2899 руб.
1999 руб.
Шостакович начал работу над циклом из Двадцати четырех прелюдий ор. 34 в самом конце 1932 года. Есть что-то глубоко закономерное в том, что у столь авангардного молодого автора, до этого времени заявившего о себе как об экспериментаторе в области форм и тембров, появилось желание не просто обратиться к камерному фортепианному жанру, но, подобно Шопену и Скрябину, последовательно коснуться пером каждой тональности. Желание обязательно довести начатое до конца, воплотить замысел как можно более полно (например, пройти через все 24 тональности) – не наследие ли это петербургского академизма? Действительно, Шостакович, как и его «музыкальный дед» Римский-Корсаков (учитель его учителя Максимилиана Штейнберга), всю свою жизнь избегал внешнего беспорядка и незаконченности. Из-за этого он (кстати, как и Римский-Корсаков) не однажды брался за инструментовку чужой музыки, тратя силы на, казалось бы, непрестижную и неблагодарную работу. Однако заполнение тонального круга – жест, имеющий гораздо более давнее прошлое: это жест чисто барочный (достаточно напомнить о «Хорошо темперированном клавире» Баха). Барокко не однажды заявляет о себе в музыке Шостаковича, но оборачивается разными ликами. В цикле ор. 34 мир странный и причудливый (буквальный перевод слова «baroque») заключен в рамки заданного извне порядка: замкнутого квинтового круга. Пестрота образов сочетается с закономерным движением тональностей, внезапные смены настроений – со строгим чередованием ладов и тоник. Впрочем, для Шостаковича, преданно любившего фортепиано и одно время связывавшего с ним мысли о своем профессиональном будущем, было существенным и влияние композиторов-пианистов XIX века. Однако самым близким ему по духу оказался не неистовый Шуман и не щедрый на излишества Лист, а классически строгий Шопен: именно он почти за сто лет до Шостаковича вступил в диалог с Бахом, создав цикл фортепианных прелюдий во всех 24 тональностях. Возможно, что в Прелюдиях op. 34 сказался и юношеский опыт работы музыкальным иллюстратором в кинотеатрах (Шостакович сопровождал на фортепиано немые кинофильмы). При первой возможности он отказался от этой музыкальной поденщины, но умение изображать «страсти человеческие», следуя за внезапными и подчас неожиданными экранными перипетиями, в дальнейшем ему пригодилось. Логика немого кинематографа угадывается в резких «сменах планов» прелюдии соль мажор или выразительной «мимике» прелюдии ля-бемоль мажор. Гротескно заостренные интонации прикладной музыки проникают в меланхолическую клоунаду прелюдии фа-диез минор. Некоторые пьесы (например, прелюдия си-бемоль минор) провокационно напоминают о педагогическом репертуаре для начинающих пианистов. Все эти аллюзии вкупе причастны к созданию портрета автора, словно бы написанного на сшитых лоскутках «ткани цвета времени». Непредсказуемость и сарказм, парадоксальная игра жанрами имели и еще один исток. В то время, когда появились Прелюдии op. 34, Шостакович много писал для театра; именно в эти годы, в частности, созданы три балета: «Золотой век», «Болт» и «Светлый ручей». Балетная сюита, представленная на диске, включает в себя избранные номера из этих произведений. «Золотой век» был закончен в 1929 году. В сюиту вошли два номера из этого балета: «Советский пляс» – танец футболистов, который по сюжету должен составить контраст с томным Адажио западной танцовщицы Дивы, неудачливой Шемаханской царицы советского агитплаката, – и «Танец Негра», несправедливо обиженного боксера, которого засудил подкупленный Судья. «Болт» был поставлен в 1931 году и почти незамедлительно снят. В письме к близкому другу композитор излагал сюжет будущего балета в иронических тонах: «Была машина, потом испортилась […]. Потом ее починили […], а заодно и новую купили. Потом все танцуют у новой машины. Апофеоз». Шостакович не преувеличил степень абсурдности «балета на производственную тему», собрания карикатурных миниатюр, чередующихся с агитационными пантомимами. Однако эстетический результат сегодня неожиданно кажется оправданным – если взглянуть на него как на дивертисментное зрелище, праздничное музыкальное представление, в котором зритель следит не столько за развитием сюжета, сколько за чередованием легко узнаваемых персонажей: прогульщик, бюрократ, пьяница, саботажник… В сюиту вошли четыре номера из этого балета. «Пантомима Козелкова»: этот комический вальс был использован также в балете «Светлый ручей», а тридцать лет спустя вошел в детскую фортепианную сюиту «Танцы кукол». «Танец Ломового», как и следующие номера, полька «Бюрократ» и интермеццо «Вредители», – примеры дивертисментных номеров; танцы агитбригад, концерты самодеятельности – вот традиционные «рамки» этих карикатурных плакатов. Последний балет Шостаковича, «Светлый ручей», был написан в 1934–35 гг. Несмотря на добродетельно-актуальный реквизит сюжета, где присутствуют и колхозники, и дачники-обыватели, и даже легкомысленный агроном, основу его составляют весьма традиционные ситуации: любовная путаница, переодевания, неузнавание, конечное примирение и чинное распределение влюбленных по законным парам. В высшей степени непритязательное либретто дало повод молодому Шостаковичу написать чисто танцевальную музыку, сведя пантомиму к минимуму. Действительно, во многих номерах «Светлого ручья» узнается облик классического петербургского «большого балета», сформировавшегося в творчестве Чайковского и Глазунова. А бытовая сторона сюжета предоставила возможность композитору вновь с блеском выступить в прикладном жанре. В сюиту входят следующие номера. Дуэт «Ревность Зины»: колхозница Зина, увидев, как увлечен ее муж Петр приезжей танцовщицей, плачет; танцовщица ее утешает. «Лубок»: в сценическую редакцию балета не вошел. Адажио: по сюжету его танцует главная пара. Ночь; влюбленный герой не узнает свою собственную жену, переодетую в костюм прекрасной танцовщицы. Не повторяет ли невольно этот мотив другую ночную сцену, в саду графа Альмавивы? Пьеса, написанная по образцу большого балетного любовного адажио с участием сольного инструмента (здесь – виолончель), удивляет необычной для Шостаковича откровенной предсказуемостью мелодической линии. Но что-то восхитительно уютное и успокаивающее есть в этой предсказуемости, не несущей в себе пародийного оттенка. Адажио напевно, простодушно – но ведь и Моцарт не вложил иронии в уста Сюзанны, переодетой в платье графини, в ночи призывающей своего возлюбленного. Pizzicato – вариация Танцовщицы из последнего акта: разоблачение состоялось, примирение совершилось, и герои танцуют по очереди и вместе. Вальс Танцовщицы (I акт): либреттисты заставляют балерину танцевать этот элегантный вальс, впоследствии известный как «Лирический вальс» из «Танцев кукол», между пшеничными скирдами колхоза «Светлый ручей»… Галоп – кода большой сцены с одураченным героем и всеобщей суматохой. Адажио: как и «Лубок», не вошло в сценическую редакцию. Появление Элегии в окружении других миниатюр Шостаковича этого времени кажется неожиданным, настолько открыта лирика, задушевна кантилена, бесхитростна покачивающаяся фактура аккомпанемента. Откровенная вокальность мелодии, заставляющая вспомнить о жанре романса, не обманывает: действительно, эта пьеса – переработанное ариозо Катерины из оперы «Леди Макбет Мценского уезда». Записанные на этом диске две прелюдии и фуги относятся к совершенно иному периоду творчества Шостаковича. Эту музыку написал не блестящий юноша, ироничный и жизнерадостный выпускник консерватории, театрал, задира, надежда молодого советского искусства, а знаменитый Дмитрий Шостакович – автор девяти симфоний, первый композитор империи, трижды увенчанный Сталинской премией и дважды жестоко ошельмованный с благословения того, в честь кого ее учредили, член советского комитета защиты мира и отстраненный от преподавания профессор двух консерваторий. В год 200-летия со дня смерти И. С. Баха (1950) Шостакович, смолоду склонный к профессиональной самодисциплине, пишет по образцу «Хорошо темперированного клавира» прелюдии и фуги во всех 24-х тональностях. Непосредственным импульсом к созданию самого масштабного фортепианного произведения Шостаковича стали баховские торжества в Лейпциге, на которых Шостакович присутствовал как участник советской делегации. Но только ли баховский юбилей натолкнул Шостаковича на мысль создать «третий том» «Хорошо темперированного клавира»? Скорее всего, им руководило ощущение более тонкое. Он издавна чувствовал свое родство с немецкой музыкой. А после Постановления ЦК (1948 года) с его безграмотными суждениями и дилетантскими рекомендациями, адресованными крупнейшим композиторам страны, а также вскоре разразившейся «борьбы с космополитизмом», понятно стремление Шостаковича к своего рода духовной беседе. Свойственная петербургскому духу «тоска по мировой культуре» обращается в советское время желанием вписать свой личный мир в великую традицию, отстранившись от государственного псевдоискусства, пережить захватывающее ощущение художественной преемственности. Возможно также, что русский композитор, создавая свои прелюдии и фуги, помнил о Глинке, мечтавшем «связать западную фугу с нашей песней узами законного брака» (многие пьесы Шостаковича основаны на темах в русском стиле; среди таких пьес – записанная на этом диске Прелюдия и фуга до минор). Шостакович сохранил принятую Бахом структуру: развернутая прелюдия – фуга. Правда, в отличие от Баха, он наделяет прелюдии и фуги легко уловимым мелодическим сходством. В до-минорном цикле первая интонация прелюдии – строгая, вызывающая ассоциации со знаменным распевом, по-мусоргски «темная» – становится темой фуги. В свою очередь, в цикле си мажор мерцания, завершающие прелюдию, в фуге перевоплощаются в задорные скачки. Однако сходство прелюдий и фуг не исчерпывается лишь отдельными мотивами. Дух сумрачного аскетизма пронизывает весь до-минорный цикл; напротив, циклу си мажор свойствен характер местами грубоватой, местами же полетно-грациозной танцевальности. Елена Двоскина Буклет диска "Dmitry Shostakovich. PRELUDES & BALLET SUITE."
Хит продаж
1 SACD
Есть в наличии
2599 руб.
Интервью с Ольгой Мартыновой Желание играть фортепианную музыку на клавесине возникает в наше время то у одного, то у другого исполнителя. Ольга Мартынова рассказала о том, как появилась такая идея у нее. Все началось с того, что несколько лет назад мне из любопытства захотелось сыграть на клавесине музыку, которая на самом деле написана не для него. Было интересно, как это прозвучит на моем инструменте. Я знаю, что на клавесине играли уже и Шостаковича, и Прокофьева, но я не слушала такие записи – может быть, сознательно. Правда, я слышала современную музыку, написанную для клавесина, но сейчас мне кажется, что ее далеко не всегда так удобно на нем играть, как некоторые сочинения, вроде бы для этого инструмента не предназначенные. Многое ли меняется в фортепианном произведении, когда его переносят на клавесин? Конечно. Привычные приемы оказываются не у дел, штампы исчезают сами собой, поэтому пьеса звучит свежо, она кажется новой, как будто помолодевшей. Текст остается неприкосновенным, но в прочтении происходит очень много изменений. Клавесин – это ведь совсем другой инструмент, он требует другого прикосновения, другого исполнительского подхода. На клавесине невозможно плавное увеличение и уменьшение громкости, кроме того, у него нет педалей. Как, в таком случае, сохранить на нем выразительность фортепианной пьесы? Да, плавной динамикой и педалями мы пользоваться не можем. Если сильно грянуть по клавесину, будет только деревянный стук, музыкальный звук при этом получится не громкий, а, наоборот, сдавленный. Но нам остаются штрихи и агогика (владение временем). Например, если играть ноты короче, стаккато, кажется, что звук становится тише; если мы играем тяжелее, как бы склеивая ноты, он получается более громким, и так далее. Естественно поэтому, что, исполняя фортепианную пьесу на клавесине, мы меняем штрихи. Вот, например, «Музыкальный момент» Шуберта. В нотах над верхней строчкой написано legato. Но если на клавесине это играть честным фортепианным легато, полифония, которая здесь изначально заложена, не будет слышна. Это связано с самой природой инструмента: на фортепиано, играя эту пьесу таким штрихом, можно достичь выразительного исполнения, на клавесине – нет, вот и все. Что же касается динамики, то часто у композиторов времен барокко, которые прекрасно знали особенности инструмента, она выстраивается благодаря фактуре: многозвучные аккорды звучат громче, чем отдельно взятые звуки. Если автору нужна большая громкость, он пишет более плотно. Но композиторских приемов недостаточно: фактурные перемены исполнитель должен подкреплять умелым распределением музыкального времени. Если этого нет, остальные приемы оказываются почти бесполезными, они не приводят к должному эффекту. А владение временем, умение и понимание того, как создать впечатление движения и как этим движением управлять, требует особого «клавесинного» мышления, и вот этому научиться труднее всего. Итак, вы выбираете в фортепианном репертуаре пьесы, которые собираетесь играть на клавесине. На что, помимо диапазона, нужно обратить внимание? На фактуру. Все произведения, которые представлены на этом диске, для клавесина очень удобны. То есть, если их послушать ушами, привыкшими к барочной музыке, они не покажутся «дикими», – напротив, можно подумать, что это типичный клавесинный стиль. Даже странно, что такие пьесы были написаны не в то время, когда искусство игры на клавесине процветало, а в эпоху, когда этот инструмент был уже забыт. Клавесинисту, наверное, не только приятно, но и удивительно бывает встретить в фортепианной музыке 19 или 20 века пьесу, которая написана как будто для его инструмента. Были неожиданные находки, когда вы выбирали этот репертуар? Да, конечно. Меня очень удивил, например, Крамер. Он был учеником Клементи и прославился как виртуоз, кроме того, он пользовался уважением как педагог и ученый музыкант. В свое время (а это было время Бетховена) он слыл известным бахистом, что было явлением не столь уж частым в 19 веке. Легко предположить, что он прекрасно знал Баха, и это порой заметно в его музыке, так что она замечательно звучит на клавесине. Мне кажется, музыка многих «второстепенных» композиторов (а Крамер, наверное, относится не к первой когорте) выдает их увлечения: в их сочинениях слышно, кто был их кумиром. В этюдах Крамера слышно, что ему была интересна эпоха барокко. Он опубликовал два сборника этюдов, которые с тех пор и до наших дней широко используются в педагогической практике; Бетховен отзывался о них весьма доброжелательно и задавал играть их своим ученикам. Каждая из этих пьес, как и полагается этюду, направлена на развитие какого-то вида фортепианной техники. Например, Этюд фа минор – это упражнение на перекрещивание рук. Но при этом в нем очень виден Рамо, и если не знать истинного автора, можно подумать, что пьеса написана в 18 веке. Она выдержана в стиле, который Рамо очень любил (можно вспомнить и его «Перекличку птиц», и «Циклопов»). И по фактуре, и по настроению Этюд очень созвучен тому времени. В си-бемоль-мажорном Этюде ясно прослеживается си-бемоль-мажорная Прелюдия Баха из первого тома «Хорошо темперированного клавира». Ля-минорный Этюд – это этюд на арпеджио, он достаточно медленный и, видимо, предполагает, что исполнитель благодаря этой пьесе научится плавно задерживать звуки. Но сама фактура (разложенные аккорды) отсылает нас к барочной музыке, к прелюдиям арпеджиато и множеству клавирных опусов. В ми-мажорном Этюде как будто слышен Мендельсон, и мне было приятно узнать, что мое впечатление совпало с мнением Ганса Бюлова. Есть издание этюдов Крамера под его редакцией, и в комментариях он называет Этюд ми мажор прототипом мендельсоновских «Песен без слов», а также замечает, что он ничуть не уступает им по музыкальным достоинствам (по-моему, это справедливо). Но если обратить внимание на фактуру, то мы увидим трехголосие, в котором самый подвижный голос – средний: в нем непрерывные шестнадцатые, в то время как мелодия и бас написаны более крупными длительностями. Такая фактура встречается и у Рамо, и у Генделя, она была очень популярна и у более ранних композиторов… Красивое сопоставление – Крамер и Мендельсон. На этом диске есть одна «Песня без слов», но она совсем непохожа на крамеровскую кантилену. Мендельсон для этого альбома был выбран чуть ли не первым: мне очень хотелось записать на клавесине его оптимистичную, но очень трудную пьесу. Когда-то я играла ее как бы на спор с собой, чтобы проверить, насколько я владею инструментом и могу ли я сделать то, что на нем как будто невозможно. С другой стороны, вы играете пьесы из «Альбома для юношества» Шумана и из «Детского альбома» Хачатуряна. Это связано с тем, что пьесы для детей заведомо не требуют той фортепианной техники, которая рассчитана на максимальные возможности взрослого пианиста. Поэтому они хорошо приспосабливаются к клавесину: в них используются легко достижимые гармонии, у них «клавесинный» диапазон, их полифония не требует большого инструментального масштаба. А музыка эта мне очень нравится. «Миньон» Шумана – одна из моих любимых пьес вообще. «Май, милый май» – прелестная миниатюра, написанная в форме рондо, которую так любил Куперен. По своему пасторальному настроению она тоже очень напоминает французских клавесинистов, и даже название вполне могло бы принадлежать Куперену. Но пьесы с таким названием у Куперена нет, а вот «Жнецы»… Что вы думаете о «Жнецах» Куперена и Шумана? Они абсолютно разные по тексту, но, мне кажется, сходны по состоянию. Бодрые, мажорные, не лишенные изящества. Видимо, технология сельского хозяйства в шумановские времена еще недалеко ушла от барочной, поэтому и жнецы у них похожи… Шуман на вашем инструменте звучит довольно необычно. А затею играть на клавесине Хачатуряна, многие, я думаю, сочтут экстраординарной. В числе пьес из «Детского альбома» вы играете фортепианное переложение Адажио из «Гаянэ». Чем вас привлекла эта музыка? В фортепианном переложении это Адажио превращается в двухголосную инвенцию. Она медленная, очень прозрачная, можно сказать, скупая по фактуре. В ней много темповых указаний, которые я стараюсь выполнять, и они очень помогают (это к вопросу о динамике и владении временем). Вообще, играть фортепианную полифонию на клавесине довольно соблазнительно. Если сила удара не влияет на громкость звука, все голоса прослушиваются идеально, причем для этого от исполнителя не требуется никаких особых усилий, направленных на динамику. Детали, которые могут остаться незамеченными при исполнении на рояле, оказываются ясно уловимыми на слух в клавесинной транскрипции, полифония звучит как нельзя более отчетливо. Это аргумент и в пользу того, чтобы играть на клавесине фуги Шостаковича, тем более что они созданы «по мотивам» Баха. Но неужели Шостакович тоже писал «клавесинно»? И да, и нет. Многие из тех прелюдий и фуг, в которых есть явные аллюзии на баховские сочинения, совершенно неисполнимы на клавесине. Очень большой диапазон, педаль, без которой не обойтись (скажем, если в пьесе есть «зависающие басы») – все это делает их совершенно неподходящими для старинного инструмента. Прелюдий и фуг, которые без серьезных изменений могут быть исполнены на клавесине, у Шостаковича мало. Кроме тех, которые я играю, мне кажется, две-три, не больше. При этом полифония Шостаковича настолько филигранна, что если технически его фуги исполнимы на клавесине, звучат они прекрасно. Единственная сложность, которая здесь может возникнуть, это динамические кульминации. Но, скажем, в фуге си-бемоль минор есть единственное динамическое указание: пианиссимо в начале. И больше – ни одного, на все десять минут звучания. Ну, как после этого не сыграть ее на клавесине! А чудесная ля-минорная фуга? Она отсылает нас, как мне кажется, к фуге до минор из первого тома «Хорошо темперированного клавира». Эти произведения похожи не только ритмически, они сходны и по эмоциональному состоянию. Однако Шостакович остается Шостаковичем: в его фуге много сарказма, может быть не злого, но колючего. Он очень выгодно звучит на клавесине, потому что «колючий» звук на нем дается без труда. Ре-мажорная фуга воспринимается на этом инструменте очень забавно, потому что обе ее первые фразы заканчиваются, не достигнув сильной доли. Это нехарактерно для барочной фразировки. На рояле концы фраз временами играют тише, на клавесине это невозможно, все звуки оказываются одинаково громкими, и фуга звучит с большим юмором. Такая простая деталь… Я сама не сразу поняла, в чем дело! В общем, мне было интересно попытаться прочесть эти фуги так, как их прочли бы люди 18 века. Попробовать обойтись с ними так, как с ними обошлись бы тогда. Это замечание, наверное, можно отнести ко всем пьесам на этом диске? Да, конечно. Беседу вела Анна Андрушкевич Буклет диска "Harpsichord Gems, vol 4. Everything You Wanted To Know About Harpsichord, But Were Afraid To Ask"
Хит продаж
Super Audio CD
Есть в наличии
3499 руб.
Не стоит обманываться кажущейся верностью официальных программ двух симфоний, записанных здесь: Вторая симфония Шостаковича - смелый, крайне авангардный эксперимент, а гораздо более примирительная Одиннадцатая симфония лишь поверхностно напоминает о жестокой расправе над мирными демонстрантами в дореволюционном Петербурге. Валерий Гергиев конгениально исполняет обе партитуры в сопровождении оркестра Мариинского театра.

Отзывы


,,Не лучшее, не самое требовательное из творений Шостаковича, но чрезвычайно впечатляющее и записанное с размахом, в том числе и в звуковом отношении - по широте диапазона, пространственной и вертикальной прозрачности звукового образа." (stereoplay, 02 / 2011)

Рецензии

Stereoplay 02/11: "Не самое лучшее, самое требовательное из творений Шостаковича, но чрезвычайно впечатляющее и записанное с размахом, в том числе и в звуковом плане, в плане пространственной и вертикальной прозрачности звукового образа."
Хит продаж
10 CDs
Есть в наличии
23999 руб.
23998 руб.

Артикул: CDVP 004366

EAN: 0094636530024

Состав: 10 CDs

Состояние: Новое. Заводская упаковка.

Дата релиза: 28-07-2006

Лейбл: Warner Off Roster

Показать больше

Жанры: Classical  Modern  Orchesterwerke  Symphonies  Оркестровые произведения  Симфоническая музыка 

Шостакович Янсонса занимает музыкальный мир уже почти два десятилетия. в 1988 году дирижер приступил к полной записи 15 симфоний Шостаковича. Теперь этот цикл доступен в полном объеме в виде бокс-сета - великолепного документа музыки XX века, а также свидетельства глубокой преданности Янсонса музыке Шостаковича.

Дирижер, родившийся в Риге в 1943 году, проложил мост к Шостаковичу в самом начале своей карьеры: первой станцией был тогдашний Ленинград, где Янсонс учился и стал ассистентом друга Шостаковича Евгения Мравинского - человека, хорошо знакомого со всеми тонкостями 15 партитур. Когда Янсонс впоследствии стал одним из величайших дирижеров мира, он всегда имел в своем багаже произведения великого современника, свидетеля советского варварства, а также руководил оркестром, с которым был художественно связан в то время, для полной записи - от Ленинградской филармонии и Филармонического оркестра Осло до Берлинской филармонии, Питтсбургского симфонического оркестра и Симфонического оркестра Баварского радио, который Янсонс возглавляет сегодня. Таким образом, 15 симфоний Шостаковича также образуют музыкальное путешествие великого дирижера.

Рецензии

Die Zeit, 24.8.2006: "В настоящее время вы не найдете более назначенного интерпретатора Шостаковича"
Хит продаж
-73%
CD
Есть в наличии
4499 руб.
1198 руб.

Отзывы

FonoForum 02/06: "Маленькое" трио op.8 и грандиозный шедевр op.67 Op.67 расцветают в руках Beaux Arts Trio красота звучания уже сама по себе является достоинством Семь романсов на стихи Александра Александра Блока - это не просто наполнение благодаря экономному использованию композиционных средств, этот поздний песенный цикл обладает эффект от этого позднего песенного цикла особенно притягателен сопрано Джоан Роджерс поет проникновенно и завораживающе красиво завораживающе красивым тембром"
Хит продаж
-12%
33 CDs
Есть в наличии
54299 руб.
47998 руб.

Артикул: CDVP 1576362

EAN: 0028948087457

Состав: 33 CDs

Состояние: Новое. Заводская упаковка.

Дата релиза: 15-02-2014

Лейбл: Decca France

Показать больше

Жанры: Klavier- und Cembalomusik  Фортепьяно соло 

Святослав Рихтер считается одним из величайших пианистов XX века. Его невероятная культура прикосновения, развязность и нежность, сочетание виртуозности и душевности уже при жизни сделали его легендой.

Бокс-сет Decca "Solo Recordings" представляет все многообразие творчества Рихтера на 33 записях, включая основные произведения классического фортепианного репертуара - Баха, Бетховена, Гайдна, Моцарта, Брамса, Шуберта, Шумана. Невероятное чувство цветовых оттенков Рихтера можно обнаружить в записях Дебюсси, его техническое мастерство - в записях произведений Ференца Листа Произведения Ференца Листа.

Кроме того, в специальное издание включены эталонные записи произведений русских композиторов - Прокофьева, Мусоргского, Шостаковича, Скрябина, Рахманинова, Стравинского.

Svjatoslav Richter - Solo Recordings - это уникальное собрание пианистического блеска и рекомендация для каждого серьезного любителя классической музыки.
Хит продаж
Вверх