Написанные в 20-летнем возрасте фортепианные концерты Шопена были призваны доказать его превосходство как концертирующего пианиста-виртуоза, однако задачи своей не выполнили. Шопен выступал с ними в качестве солиста считанное количество раз. Виной тому его сложные, щекотливые отношения со сценой и публикой, о которых он не подозревал в юном возрасте, стремясь лишь к славе и не понимая того, какие чудовища (это я сейчас не о гренадере в юбке - Жорж Санд) могут подстерегать его на пути к ней. Не знал он тогда, насколько она переменчива, да и, в конце концов, зачем она ему, он тоже представлял весьма смутно. Публика концерты не оценила, перешёптываясь в кулуарах, что оркестровый аккомпанемент был сочинен неумело, неряшливо, а то и вообще заказан автором какому-то другому композитору - беспринципному и неамбициозному ремесленнику. Так или иначе, но после 1835 года Шопен вовсе перестал играть свои концерты. На тот момент, когда он самоотверженно справился со всеми своими амбициями, достался, как достается комнатная собачка, "гренадеру", переодевавшемуся по вечерам в знаменитую писательницу, обзавёлся учениками, хандрой и муковисцидозом, у него появилась странное развлечение. На уроках он играл с этими своими учениками эти свои старые, позабытые всеми концерты, причём ученик - на рояле партию солиста, а сам Шопен на домашнем плейелевском пианино изображал оркестр. Кто знает, почему он это делал? То ли оттого, что любил эти свои несколько несуразные юношеские опыты и ему хотелось слушать их снова и снова, вспоминая, каким одухотворённым и полётным было начало пути, закончившегося непрекращающимся кашлем и халатом, обоссаном бесконечными мопсами, которых "знаменитая писательница" любила так же как и верховую езду, и своего печального польского друга. То ли искренне полагал, что лучшего педагогического материала днём с огнём не сыщешь. То ли выколачивал из дряхленького домашнего пианино ответ на вопрос, чем так не угодила публике оркестровая фактура. Кто его знает? А может быть каждый раз, словно в бесконечно сне, он смотрел на очередного ученика, старательно воспроизводящего на горделиво звучащем рояле вихревые пассажи, написанные когда-то им самим, отводя себе роль "бубнящей" в стороне не такой уж и необходимой "подзвучки", и искал в этом бесконечном повторении нового "себя" - гения, который останется "после". После того, как его самого окончательно "зассут" мопсы и старенький Плейель нельзя уже будет верно настроить... Именно эта, "домашняя" версия и представлена на диске.